Герцогиня и «конюх» - Страница 36

– Ну, что с ним? – грубо окрикнул доктора Долгорукий-отец.

– Это вы сейчас узнаете, ваше сиятельство, – сухо ответил верный жрец Эскулапа.

Он вновь приступил к исследованию больного, а в то же самое время между Долгорукими – отцом, сыном и дочерью – в глубине спальни полушепотом шло бурное объяснение.

– Щенок!! – грозно подставляя огромный кулак к полупьяному лицу своего сына Ивана, хрипло прошептал Алексей Долгорукий. – Это все благодаря твоим проклятым кутежам мальчишка заболел.

Князь Иван отшатнулся, но, нахально глядя прямо в лицо отцу, ответил:

– Да не вы ли сами, батюшка, приказывали мне: «Развлекай молодого царя»? Ну, я его и развлекал.

При этом Иван ухмыльнулся гадкой нахальной улыбкой.

– Развлекай, да не простуживая, дубина ты стоеросовая!.. – крикнул князь Алексей и обратился к дочери: – А ты тоже хороша: в руках не умела держать его. О, дурак, о, дура!! Да знаете ли вы, что если Петр умрет, то всему вашему благополучию конец настанет?

Он затопал ногами в бессильной ярости, а затем, насилу овладев собой, отошел к постели венценосца-отрока.

Иван Долгорукий тихо прошептал сестре:

– Не горюй, сестрица, скоро будешь императрицей!.. Эх, все это лечение – глупость одна; дать бы ему опохмелиться.

– Скажите, доктор, что у его императорского величества? – спросил князь Алексей.

Старик-немец сурово посмотрел на него через стекла очков:

– Вам желательно это знать, ваше сиятельство?

– Я думаю! – воскликнул тот в раздражении. – Чего ты тянешь?

Доктор, горделиво выпрямившись, возразил:

– У нас, в Германии, докторам не говорят «ты». Теперь я понимаю, почему вашу Россию называют варварской страной!

– Молчать! – загремел Долгорукий. – Я покажу тебе, как спорить со мной!..

Старик доктор презрительно усмехнулся.

– А знаешь ли ты, что сейчас, сию минуту, ты первый вылетишь вон из спальни? – задал он вопрос всесильному фавориту.

– Что?! – прохрипел Долгорукий, бросаясь на доктора.

– У молодого императора черная оспа, и он должен умереть через несколько дней. Черную оспу вы, варвары, называете «черной смертью». Так вот у бедного царственного отрока – эта самая черная смерть. И яд этой болезни так прилипчив, что, может быть, вы все, здесь присутствующие, уже поражены им, и скоро вместо вас получатся безобразные трупы, которые засмолят и в медных гробах опустят в землю.

Крик ужаса вырвался из груди Екатерины Долгорукой:

– Черная оспа! Черная оспа!

На нее как бы столбняк нашел, «белый» ужас.

Но вдруг она опомнилась и с перекошенным от страха лицом бросилась бежать вон из спальни.

– Стой, куда ты?! – заступил ей дорогу Иван Долгорукий.

– Держи ее, Ваня, она переполох наделает! – хрипло прокричал отец.

Но сильным движением княжна Екатерина вырвалась из рук брата и выбежала из страшной спальни в зал, где в ожидании известия о ходе болезни императора толпилась масса придворных.

С треском распахнулись двери опочивальни больного государя. Стоявший у дверей арап в испуге отшатнулся в сторону. Появление Екатерины Долгорукой с искаженным от страха лицом поразило все собрание придворных.

– Что это?.. Что это с ней?.. – послышался недоумевающий крик испуга.

А «невеста» его величества продолжала мчаться среди расступившихся сановников, крича, как одержимая нечистой силой:

– Черная смерть! Черная оспа! О, какой ужас: черная оспа!

Ей загородил дорогу Ягужинский.

– Княжна Екатерина Алексеевна, что вы говорите? – воскликнул он. – У кого черная оспа?!

Лица всех побледнели. Дуновение смерти пронеслось по залу резиденции несчастного отрока-императора.

– У него… у императора… Бегите! Я не хочу заразиться этой гадостью. Пустите меня! Как вы смеете меня держать! – И, вырвавшись из рук двух придворных дам, полагавших, что с невестой императора сделалось от огорчения дурно, княжна Екатерина стрелой вылетела из большого зала.

Большинство придворных устремилось за ней вслед: слова «черная оспа» навеяли и на них неописуемый ужас.

Но многие все же остались, смятенные, растерянные.

На пороге появилась фигура князя Алексея Долгорукого.

– Господа, – произнес он, – с прискорбием должен заявить вам, что его величество постигла тяжкая болезнь: по определению придворного врача, у государя императора оспа. Но будем уповать на милость Божию, будем надеяться, что болезнь не похитит священной для России жизни.

Жуткое, гробовое молчание было ответом на это сообщение всесильного вельможи.

Алексей Долгорукий вернулся в спальню умирающего царя, взглянул на сына и испугался: в лице того не было ни кровинки; оно было что белая маска.

– Испугался, Ваня? – ласково шепнул князь Алексей Ивану, отводя его в самый дальний угол спальни.

– Я думаю, сомлеешь. Эдакая страсть! Черная оспа! – дрожащим голосом проронил тот.

– А ты не бойся, труса не празднуй, тогда зараза проклятая не пристанет. Давай-ка обсудим, что же теперь нам делать? А?.. Если умрет Петр, – а что он умрет, так в этом сомнения уже нет, – мы пропали. Врагов у нас не перечесть. Кого на трон посадят?

– Не знаю, – тряхнул головой Иван.

– Кого бы ни посадили – крышка нам тогда, капут. Если не Сибирь, не ссылка, не опала, так в лучшем случае отстранят от дел, от власти, почета. А потому надо нам, не теряя времени, изготовить духовное завещание. Понял?

– Да какое же духовное завещание составить можно? – изумленно спросил князь Иван. – Разве он может подписать что-либо, когда лежит без сознания?

– Эх, видно, только на вино да на баб силен ты, а насчет смекалки – дурак дураком! – укоризненно произнес князь Алексей. – Знаешь ли ты, кто должна быть императрицей? Наша Екатерина! Вот тебе записка… Поезжай немедля за указанным тут человеком и привози его сюда. Сам можешь не входить сюда, потому – не ровен час – взаправду заразиться можешь… Я встречу его… Ступай!